Кровь, боль и пот

Воскресенье 23:45

Эпилог

Пока трехэтажный отель в бельгийском Оке погружается в сумерки, я сижу в зале ресторана со старомодными деревянными стенами. Чуть поодаль устроилась пара японцев с ноутбуком. Утром я видел их в форме «Тойоты», а сейчас они напоминают туристов, оказавшихся в бельгийской глубинке по вине недобросовестного турагента. Из их угла доносится что-то вроде «Бла-бла-бла, бла-бла-бла, Стефан Сарразан».

Управляющий отеля в рубашке и висящих на подтяжках брюках сидит с газетой здесь же, за соседним столом, напоминая маньяка-тихоню из фильмов ужасов. И все же за 15 минут до закрытия бара я прошу у него еще одну бутылку ламбика «Крик». После четырех дней гонки «6 часов Спа» мое тело ломит, как выброшенную из окна старую стиральную машину, но это были лучшие майские праздники в моей жизни.

Среда 12:00

Брюссель — Спа

Из Брюсселя до Спа меня подвозит пилот G-Drive Racing Роман Русинов, и едет он так, как будто решил устроить себе внеплановую тренировку. Только за рулем не спортпрототипа Ligier JS P2, а дизельного «Мерседеса» из проката. Средняя скорость — где-то 150 километров в час.

В Брюсселе уже весна, в Спа прохладно, а рядом с автодромом стоит зубодробительный холод, как осенью. Цифровое табло на здании рядом с «Красной водой» заверяет, что на улице 11 градусов тепла, но ветер пронизывает до трусов. Я застегиваю куртку под самый подбородок и втягиваю голову, как нахохлившийся воробей. Добро пожаловать в закулисье мира шампанского, гламура и больших скоростей.

Среда 12:30

Белая ворона

Боксы G-Drive находятся на въезде на пит-лейн — в самом дальнем углу от входа с парковки номер 14, и по пути я прохожу гаражи Toyota, Audi, Porsche и наших соседей — команды Dempsey Proton Racing голливудского актера Патрика Демпси. Похоже, личный фотограф здесь есть только у него. И у меня.

Прямо перед входом в боксы стоят два белых грузовика с кодовыми замками на дверях. Один из них, в котором сидят пилоты, упакован по-богатому: кофеварка, печеньки и что-то типа шезлонгов. Расцарапанные фанерные стены и металлические полки не наводят на мысль о том, что здесь отдыхают претенденты на звание чемпионов мира. Хотя так и есть.

Меня же отправляют переодеваться в соседний грузовик, с обстановкой попроще, где сидят инженеры. Длинный стол, несколько стульев, ноутбуки, полумрак и те же депрессивные стены. В униформе, надетой на нижнее белье, оказывается довольно холодно, тем более, что в полную амуницию здесь, похоже, облачен только один человек — я.

Все нормальные люди в команде в среду ходят по боксам в обычной одежде — куртках, штанах и кроссовках. Каждый проходящий мимо обязательно изучает меня с головы до пяток, как нового участника группы анонимных алкоголиков. Давно я не чувствовал себя полным идиотом.

Среда 12:45

Кто не работает — тот ест

И гонщики, и механики, и руководители питаются в одном месте — в столовой, которую G-Drive Racing делит с командой Strakka. Так дешевле. Записываемся на стойке у похожего на усохшего Хью Джекмана британца и отправляемся к шведскому столу, где скучает горячее (курица, рыба, свинина или сосиски, в зависимости от дня), пара гарниров (чаще всего, макароны), несколько салатов из различных видов зелени и хлеб.

Для механиков с широкой костью есть десерты — чизкейки, шарлотки, свежие фрукты и даже пиво и вино. Я беру газировку с пафосной надписью Taste of California.

Вкусно. И платят по российским меркам механикам совсем неплохо. Зарплата, в зависимости от обязанностей, варьируется от трех до шести тысяч евро. Но по объявлению в издании «Работа и зарплата» сюда не попадешь.

Чтобы устроиться в лучший коллектив LMP2, придется проработать несколько лет в младших формулах или любых других сериях. И если даже собеседование пройдено, и команда готова вас принять, впереди вас ждут три месяца самой грязной работы. Только после этого в трудовой книжке может появиться желанная запись о приеме на работу.

Среда 13:00

Первая работа

Главный механик G-Drive Racing Лео на голову ниже меня, но вы вряд ли захотите встретиться с ним в подворотне вечером. У него широченные плечи, брутальная трехдневная щетина и прожигающий насквозь взгляд многое повидавшего в жизни человека.

Я не трудился в младших формулах и вообще здесь по блату — как журналист, и потому являюсь для Лео чем-то вроде занозы в заднице. Он берет пару мгновений на размышление, отводит меня за угол, где стопками сложены колеса для машины Русинова, Сэма Берда и Жюльена Каналя, и обрисовывает фронт работ.

– Отрывай с них наклейки.
– Наклейки?! – удивленно переспрашиваю я.
– Да, наклейки, – как для слабоумного повторяет Лео и окончательно добивает мое самолюбие.

Впав в легкое оцепенение от свалившейся на меня ответственности, приступаю к своей первой работе в гоночной команде. Наклейки остались лишь на четырех комплектах, но к резине они, кажется, приклеены смолой и плиточным клеем одновременно.

Отдираются еле-еле — ни одного целого стикера после моей работы не остается. К счастью, никому, кроме мусорного ведра, они и не нужны. Лео холодным, бесчувственным взглядом оценивает плоды моей деятельности и бросает вполголоса, что больше работы пока нет. Кажется, это любовь с первого взгляда.

Среда 13:10

Стремительный карьерный рост

Растерянно слоняюсь по боксам, пока на горизонте не появляется Кристофер – невысокий, почти лысый парень в очках и с аккуратно стриженной бородкой.

Если вы увидите его в метро, то подумаете, что он ботаник-аспирант кафедры систем автоматизированного проектирования, но в команде у него важная задача — следить за топливом и по необходимости подвозить новое. Что-то типа завхоза по горючке.

Кристофер зовет меня составить ему компанию на заправке, и вот мы уже крепим четыре 60-литровые бочки на тележку с колесами от карта, а затем цепляем все это хозяйство к квадроциклу. Квадроцикл заводится лишь с пятого раза и порции смачных матюгов.

По регламенту команды используют одинаковое топливо, а разливают его из цистерн два немца на площадке между подъемом «Кеммель» и связкой из десятого и одиннадцатого поворотов. Снаружи трассы, конечно же.

Один из них — обладатель роскошных, ровно причесанных усов — немногословен: он просто наливает бензин в бочки. Второй, с тоненькой седой эспаньолкой и длинными белыми волосами, заполняет необходимые документы. И он разговорчивее своего коллеги примерно в четыреста тысяч раз.

Пока я откручиваю пробки на бочках, молодой немец пытается шутить с Кристофером, но не очень успешно. Кристофер хорошо знает родной португальский, неплохо французский с испанским, но английский у него на уровне японского туриста. Так что объясняться с ним непросто даже мне.

После визита на заправку отправляемся на стоянку, останавливаемся у какого-то одинокого тягача и начинаем сливать солярку. Увидев мой удивленный взгляд, Кристофер на ломаном английском объясняет, что машина «наша», а топливо нужно для шинных грелок.

Грузим канистры на квадроцикл и мне представляется особая честь сесть за его руль. Трогаюсь и чуть не врезаюсь в проезжающий мимо трактор. Больше Крис такой ошибки не совершает.

Среда 15:00

Жизнь — это боль

В боксах машины уже выкатили на пит-лейн, а бригада механиков скачет вокруг них, как египтяне вокруг белокожих туристок — начинается тренировка пит-стопов.

Менять сразу все колеса по регламенту нельзя, заправляться одновременно с заменой колес тоже — у пилотов должна быть возможность смениться без лишней спешки. Поэтому хороший пит-стоп занимает около 20 секунд.

Вскоре попрыгать вокруг машины предлагают и мне. Задача проста: нужно схватить лежащее колесо, оттащить его к противоположной стороне машины и бежать оттуда со всех ног.

Если бы оно не было размером с журнальный столик и не весило десять килограммов, а шлем бы не мешал дышать – сущая ерунда. Но мне хватает двух забегов, чтобы заработать одышку. Моя физическая форма и физическая форма механиков – как цемент и малиновый сорбет, не имеют ничего общего.

Но все это цветочки по сравнению с гайковертом. Нажатие курка напоминает сгибание арматуры мизинцем, а самой этой бандурой можно оглушить даже носорога.

– Главное, не держи долго курок нажатым, – предостерегает один из механиков. – Нажал и отпустил.

Прожимаю курок с третьей попытки и получаю жесточайший удар по правому запястью. Кажется, не отпустил. Жизнь — боль.

Среда 18:30

Назад в отель

Пока Сэм Берд жалуется своему напарнику Жюльену Каналю на то, как дорого теперь жить с двумя детьми, доедаем ужин и идем с британцем до парковки. Теперь – одиннадцать километров до отеля и можно упасть на кровать.

Четверг 09:00

Безработный

Если бы Люцифер искал дождь для ада, то он обязательно заглянул бы в Спа в четверг, 30 апреля. С утра на трассу обрушивается сплошная стена воды и все идет к тому, что к полудню Бельгию смоет в Северное море. На улице всего шесть градусов тепла и миллионы литров воды. Ау, завтра май! Какие, к черту, шесть градусов?!

Промокнув по дороге с парковки до нитки, переодеваюсь в боксах в комбинезон. Здесь царит полное спокойствие. Кто-то не торопясь возится с машинами, кто-то слоняется по гаражу, кто-то подкрепляется у стола, а я получаю от Лео очередное признание в любви: «Для тебя работы нет».

Четверг 09:30

Совершенствование английского

Увидев новую тренировку пит-стопа на пит-лейн, наш фотограф предлагает мне быстро схватить колесо и сделать пару кадров. Я натягиваю шлем и начинаю носиться вокруг машины. И зачем я его послушал?

За нашей творческой импровизацией с неподдельным удивлением наблюдает главный инженер G-Drive Racing Брюно. С каждой секундой его взгляд раскаляется все больше, и через пару минут он готов прожигать им стены.

– Убирайтесь отсюда к черту! – кричит Брюно. – Нам надо работать!

Оскорбленные и промокшие, мы уходим в боксы, где Кристофер вновь зовет меня съездить за топливом. За несколько минут на квадроцикле под дождем комбинезон начинает прилипать к телу в совсем неприличных местах, в кроссовках можно разводить гуппи и барбусов, а я с печалью представляю, как буду сушить комбинезон в холодном номере отеля.

Крис тем временем пытается блеснуть своим английским, чтобы поднять настроение немцев на заправке.

– Это твой отец? – спрашивает он у немца помоложе, показывая на заливающего топливо усача.
– Мой отец умер, – отвечает тот.

Дальнейший разговор у них почему-то не клеится.

По возвращению выжимаю воду из носков, сливаю жидкость из кроссовок и отправляюсь поближе к машинам в надежде на приличную работу — сбегать за кофе или сделать Лео массаж стоп.

Четверг 10:10

Автомойка

Получается! Меня подключают к процессу мойки машины Густаво Якамана, Пипо Дерани и Рикардо Гонсалеса, которую загнали в гараж после тренировки пит-стопов. Если вы думаете, что такие автомобили вытирают тряпками с особым нанонапылением, поливая поверхность всякими наножидкостями, то ошибаетесь.

Скопившуюся в самых потаенных местах воду вытирают обычными бумажными полотенцами (их запасают десятками рулонов), иногда брызгая на поверхность понтонов и обтекателей чем-то вроде жидкости для протирки стекол.

Сил уходит уйма — особенно тяжело добираться до верхней поверхности днища между закрылками. За этот довольно продолжительный отрезок времени моя обувь окончательно превращается в месиво из тряпок, воды и шнурков, а носки просто вросли в кожу. По ощущениям, даже бомж на Ленинградском вокзале чувствует себя немного уютнее. Обед.

Четверг 11:50

Последние носки

Пока на трассе начинаются свободные заезды, я забиваюсь в самый дальний угол боксов и пытаюсь высушить носки. Вот она — моя прелесть. Мощный строительный фен. Правда, все вымокло так сильно, что даже этот агрегат остается бессилен.

Хуже только Казуки Накаджиме, который попадает в аварию и ломает позвонок. Маршалы вывешивают красный флаг, а Лео выводит меня на улицу и показывает на только что снятые с машин колеса. Их нужно помыть. Под дождем. «Месье знает толк в извращениях».

Для начала поливаем колеса из шланга, затем трем скребком, похожим на шпатель, — снимаем с внутренней поверхности диска ошметки налипшей резины. Снова моем под шлангом, протираем губкой с мыльным раствором и опять душ, — похожий на мультяшного мышонка высоченный француз Янник дает мне резиновые перчатки и преподает основы мастерства.

Сами по себе колеса чистые, поэтому мойкой этот процесс назвать сложно. А вот счищать с них налипшую резину и карбоновую пыль от тормозов – настоящая мука. С двумя комплектами я управился за полтора часа.

Дождь между тем и не думает прекращаться. Я уже не механик — я Губка Боб. Беспрестанно езжу за топливом, мою другую машину и отдираю от нового комплекта шин налипшие резиновые «червячки». Вместо ужина Русинов предлагает факультатив: помочь ребятам вымыть тормоза, и я соглашаюсь. Ведь по части мойки я теперь могу писать докторскую и проводить семинары.

Гигантский суппорт Brembo лежит в прямоугольном медицинском лотке, который стоит прямо на рычагах задней подвески. Карбоновой пыли здесь столько, что ею можно торговать на развес. Но 10-15 минут манипуляций с бумажными полотенцами и флаконом WD-40, и сидящий рядом механик показывает большой палец — все отлично, можем идти есть.

День длился целую вечность, но я все еще жив.

Пятница 09:00

Привычные будни

Я не могу поверить в то, что иду по сухому асфальту. Мы точно в Спа? Дождя больше нет, сердце торжествует, но ноги-то промокнут все равно. Сегодня пятница, еще одна тренировка и квалификация. А значит, будет грязно. Очень грязно.

Колеса пока не испачкались, и я наблюдаю, как отрабатывающие пит-стоп ребята делают за двадцать секунд то, на что у нормального человека уйдет 15 лет. Невозмутимый Брюно контролирует процесс с секундомером и через некоторое время дает нам десять минут на съемку. Неужели отмытые вчера колеса произвели на него столь сильное впечатление?

К процессу дозаправки меня по-прежнему (и благоразумно) не допускают — чтобы я не предстал перед членами команды в образе Ники Лауды. Пара пробежек на камеру вокруг машины с колесом на вытянутых руках, и я уже готов писать заявление по собственному желанию. Но у команды на меня другие планы.

Пятница 10:00

Проблемы с носом

Интересуюсь, что от меня требуется в этот раз. Просмотреть телеметрию? Подобрать оптимальные передаточные числа в трансмиссии? Подкрутить настройки и убрать недостаточную поворачиваемость в «Ля Сурс»? Берите выше. Меня попросили взять скальпель и восстановить приличный вид носового обтекателя — на нем красивые наклейки приходят в негодность раньше всего.

Мне надо зажать разбухшими, как медвежьи лапы, руками скальпель и ровно обрезать края оторвавшихся частей. Затем просушить бреши строительным феном, чтобы края стали еще ровнее. Примерить заплатку, отрезать ее ножницами, заклеить, пройтись по ней еще раз феном, выгнать пузырьки воздуха, обрезать края, повторить все это еще раз пять и поскорее убрать куда-нибудь скальпель, чтобы не вонзить его кому-нибудь в ногу.

Управившись за час с носом, довольный уезжаю с Крисом за топливом, а по возвращению узнаю, что меня за последние полчаса не искал разве что только Жан Тодт из FIA. Твою ж мать! После стикеров на носовом обтекателе мне надо было приклеить на дверь наклейки с именами пилотов, а я об этом забыл. Но Лео — нет. Работу пришлось делать добровольцам.

Пожирая самого себя, иду сдаваться начальству и перебираю оправдания — все-таки не бездельничал, а ездил за горючим. Но начальству уже не до меня — начинается тренировка. Обошлось.

Пятница 18:25

Борьба за поул

Следующие сорок минут я абсолютно свободен и могу просто посмотреть заезды. Дождя нет, но в моей обуви воды все равно чуть меньше, чем в Индийском океане.

На квалификации первым в машину садится Сэм Берд, а я надеваю наушники. Во время первого же круга он быстрее ближайшего соперника на несколько десяток и говорит, что может прибавить еще.

На следующей попытке его блокирует машина команды KCMG, которая тоже идет на результат. Сэм орет в радио, чтобы KCMG убрали с дороги, но ему пора заезжать на смену.

Выбравшись из машины, Берд выглядит как будто одновременно хочет заплакать от обиды и согнуть от злости рельс. Тем не менее, семь десятых второму месту в LMP2 он привез. Следом в Ligier садится Каналь, но если Берд просто был впереди всех, то Жюльену уже приходится бороться.

Что происходит со второй машиной, я даже не знаю — утром, после истории с наклейками, меня окончательно прикрепили к экипажу Русинова-Берда-Каналя.

Пятница 18:43

Первая победа

Конец сессии очень близко, и Каналь вновь вырывает первое место с неплохим запасом. Поул наш! Роман, который в квалификации не садился в кокпит, радуется, как ребенок, и бежит поздравлять партнеров.

Я же стою на линии пит-лейна, смотрю, как экипаж снимает толпа фотографов, и тихонько ликую. Да, черт побери! Может быть, ко мне и не бежит с микрофоном наперевес журналистка FOX Sports, но сегодня квалификацию выиграла машина с самыми чистыми колесами в паддоке. Так что, пусть и на пару миллиардных долей секунды, но это и мой поул тоже.

Янник тем временем предлагает мне попробовать себя в новой роли: «помощника балансировщика». Мне вручают рулон армированного скотча и отправляют заклеивать грузики на дисках, чтобы они не отвалились от тряски. От такого стремительного карьерного роста у меня кружится голова.

Суббота 09:00

Самый важный день

Наконец-то в Спа тепло и светит солнце. По паддоку слоняется бессчетное количество зевак, а у боксов Патрика Демпси, рядом с которыми я постоянно мою колеса, выстраивается очередь как в мавзолей. «Ходют и ходют, только грязь носют!»

Работы у меня пока немного — все основные обязанности лежат на тех, кто обслуживает машину, и мы лишь пару раз успеваем съездить за топливом.

Суббота 13:20

Фото на память

В начале второго открывается пит-лейн, и машины устремляются на трассу. Спрыгиваю с пит-уолла и оказываюсь на стартовой прямой. Кажется, все происходящее вокруг — одна большая фотовспышка. Роман с Сэмом сидят на понтоне своей машины, а вокруг бегают толпы фотографов.

Присаживаюсь рядом и прошу сфотографировать меня с людьми, ради успеха которых я работаю четвертый день. Пилоты ведут себя непринужденно, а мне среди всей этой суеты немного неуютно. Застеснявшись, сбегаю в боксы.

Суббота 14:30

Гонка

Старт! Машины устремляются вперед, но Берд сразу же проваливается с первого на третье место в классе. Чувствую горечь, но более опытные ребята из команды рады, что машина уцелела после первого поворота и все еще в тройке.

Через какое-то время Сэм прорывается на второе место, а лидировавший в LMP2 экипаж наказывают за фальстарт. Мы вновь лидируем!

Во время первого пит-стопа машину только дозаправляют. В кокпите остается Берд, а в колесных арках – старые шины. Отправляемся с Кристофером за топливом, а по возвращению меня уже ждет Янник с использованным комплектом шин.

Что вы знаете о боли и страданиях, если не мыли колеса машины LMP2 сразу после полуторачасового спринта! Внутренняя и внешняя поверхность колес горячие, как электрогриль для сосисок, из-за чего налипшие внутри «червяки» резины тянутся, словно теплые ириски. Лью столько воды, что хватит для обеспечения Ватикана. Похоже, бедные кроссовки придется выкинуть.

Суббота 19:30

Хьюстон, у нас проблемы

За одним использованным комплектом колес прибывает второй. Его принес Реми: ответственный за колеса автомобиля номер 28.

В перерыве еду за топливом. Спина, руки и колени работают на износ. Гонка? Какая гонка? Я ее не вижу.

Единственное развлечение — безумные фанатки Демпси, которые кудахчут и пытаются пробиться в боксы к обладателю «Золотой малины».

За возней с топливом и колесами проходит часа четыре, пока не прилетает Янник. Наша машина в боксах – сдох мотор! Сердце готово разорваться, как новогодняя хлопушка.

В гараже несколько механиков сидят прямо на машине, с которой сняли капот и колеса, а вокруг них по боксам наматывает круги Русинов. Пока я был занят, Каналь проиграл созданное Бердом преимущество, Русинов наверстал его снова, а когда за руль опять сел Сэм и проехал всего один круг, у двигателя отключился один цилиндр — он стал разваливаться изнутри.

На трассе к этому моменту остается лишь семь машин LMP2, а значит, если двадцать шестой болид просто проедет один круг, то он гарантированно станет восьмым и заработает два очка.

Русинов настаивает на том, чтобы вернуться на трассу ради двух очков, но команда против: механики уже выкачали из мотора два ведра мутной жидкости и вытащили оттуда гору разорванного железа, а неисправный двигатель может привести к возгоранию, и машина превратится в карбоновый мангал.

В боксы прибегает человек из компании Gibson, которая занимается обслуживанием двигателей Nissan. В том числе и тех, которые разлагаются на молекулы. Пара проверок, и команда принимает решение все-таки выпустить Романа на трассу, за пару минут до финиша. На единственный, последний круг. 120 секунд до клетчатого флага, машину собирают и выкатывают на пит-лейн.

Роман заводит двигатель, и из выхлопных труб вырывается хриплый рев и клубы дыма. Я стою в боксах, несмотря на недомытые колеса. Сейчас мне наплевать на все. Четыре дня работы на команду, которая должна была выиграть гонку, а теперь борьба за жалкие два очка?! Это гонки, чувак.

Суббота 20:30

Финишная прямая

Финишируют лидеры LMP1. Механики G-Drive Racing хватают огнетушители и куда-то убегают. Русинова в трансляции уже не показывают, но Янник говорит: «Все отлично, мы финишировали и заработали два очка!».

При этом у него такое выражение лица, будто Роман только что выиграл чемпионат, занимая перед стартом последнее место в зачете. Подходят остальные члены команды. Мы искренне жмем друг другу руки, улыбаемся, обнимаемся и шутим.

Ведь эти парни не виноваты, что уикенд закончился поломкой мотора. Тем более, очки в зачет заработаны. А я... а я иду домывать колеса. Меня разрывают противоречивые чувства.

С одной стороны я рад, что машина все-таки добралась до финиша. Но, черт побери, после отличного темпа в квалификации и первой части гонки мы заслуживали победы! Кажется, я непроизвольно сказал «мы».

Четыре дня с командой позволили мне почувствовать себя с ней единым целым и сделать самое важное открытие: гонки во многом выигрывают те, кого мы не видим. Этих ребят не показывают в трансляции. Они просто сутками намывают и накачивают колеса, таскают покрышки, возятся с наклейками, мотором и коробкой передач. Они приезжают на трассу первыми и уезжают последними, и почти не видят борьбы на трассе.